— Да, конечно думал, — судорожно вздохнул он. — Но ребенок ведь не подозревал, кем был его отец. Он только знает, что отец сделал собственный выбор, оставив его сиротой. И всегда будет считать, будто отец предпочел уйти из жизни, потому что на сына ему было наплевать.
— Беби. — Я положила его голову себе на грудь. Что я могла на это сказать? У меня не нашлось слов оправдания для Джефри Кросса. Я прекрасно понимала, что Гидеон сейчас думает об отце и о том маленьком мальчике, которым он, Гидеон, когда-то был. — Ты не сделал ничего плохого.
— Ева, я хочу, чтобы ты была со мной, — прошептал он, наконец решившись меня обнять. — А ты понемножку отдаляешься. И это сводит меня с ума.
Я сидела, слегка покачиваясь, словно хотела его убаюкать.
— Вовсе нет. Просто я немного осторожничаю, потому что ты мне слишком дорог.
— Конечно, нечестно просить тебя остаться со мной, если мы пока даже не имеем права спать в одной постели. Но поверь, никто не будет любить тебя больше меня. Я позабочусь о тебе и сделаю тебя счастливой. Ведь я точно знаю, что смогу.
— Ты уже это сделал. — Я нежно убрала волосы у него со лба. В его глазах я прочла такое страстное желание, что захотелось плакать. — И можешь поверить, я никуда от тебя не денусь.
— Но ты боишься.
— Только не тебя, — вздохнула я, пытаясь найти нужные слова. — Но я не могу… Не могу быть твоим придатком.
— Ева. — Черты его лица сразу стали мягче. — Я не могу себя изменить и не хочу, чтобы ты тоже менялась. Давай останемся такими, какие мы есть. Ты и я.
Я поцеловала Гидеона. Ну что я могла на это сказать?! Мне тоже хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему. Чтобы мы всегда были вместе. Но в глубине души я знала, что ни один из нас пока не готов.
— Гидеон. — Я снова страстно прильнула к его губам. — И ты, и я — мы оба справляемся с большим трудом. Конечно, все постепенно налаживается, но мы еще едва на полпути. И я имею в виду не только ночные кошмары.
— Тогда объясни, в чем дело.
— Во всем. Ну, я не знаю… Понимаешь, мне кажется, что теперь, когда Натан больше не представляет опасности, я не имею права жить в квартире, которую оплачивает Стэнтон. Особенно после того, как мои родители здесь согрешили.
— Не понял? — удивленно поднял он брови.
— Ну да, — призналась я. — Словом, полный бардак.
— Переезжай ко мне, — ласково погладил меня по спине Гидеон.
— Тогда… я потеряю свою независимость. Неужели мне всегда придется жить за чей-нибудь счет?
— Что за хренотень?! — недовольно фыркнул он. — Если тебе так приспичило, можешь отдавать мне часть квартплаты.
— Ха! Типа я могу позволить себе жить в пентхаусе, даже если буду платить только треть?! А Кэри? У него просто нет таких денег.
— Итак, мы переедем сюда или в соседнюю квартиру, если пожелаешь, или снимем что-то еще. Ева, мне все равно где.
Я смотрела на него во все глаза. Страшно хотелось принять его предложение, но я боялась загнать себя в ловушку, выбраться из которой без моральных потерь не удастся.
— Но ведь ты сама не успела проснуться, как сразу перебралась сюда, — продолжил Гидеон. — Значит, ты тоже не можешь без меня. Так зачем себя мучить? Пусть совместная жизнь будет меньшей из всех наших проблем!
— Не хочу все испортить. — Я ласково погладила его по груди. — Мне очень надо, чтобы мы оба хорошо потрудились.
Тогда Гидеон поймал мою руку и прижал к сердцу:
— Мне тоже надо, чтобы мы хорошо потрудились, мой ангел. И я хочу, чтобы каждое утро было повторением сегодняшнего, а каждая ночь — повторением прошлой.
— Но ведь никто не знает, что мы снова встречаемся. И как, по-твоему, мы сможем сразу после так называемого разрыва демонстративно начать жить вместе?
— Давай начнем прямо сегодня. Значит, так, ты идешь с Кэри на эту дурацкую видеовечеринку, мы с Айерленд подходим к вам, я говорю «привет»…
— Кстати, она мне звонила, — перебила я Гидеона. — И просила помириться с тобой. Она хочет, чтобы мы снова были вместе.
— Она умница, — улыбнулся он, и я с волнением подумала, что, быть может, он наконец перестанет сторониться ее. — Итак, один из нас подходит к другому, мы мило болтаем, я здороваюсь с Кэри. Нам с тобой даже не придется изображать взаимное влечение. А завтра я приглашу тебя на ланч. «Брайант-парк гриль» подойдет идеально. И мы устроим настоящее представление.
На слух все это казалось замечательно и совсем просто, но…
— А как насчет безопасности?
— После того как полицейские нашли браслет Натана на руке убитого преступника, расследование должно принять совсем другое направление. А большего нам и не надо.
Мы посмотрели друг на друга с воскресшей надеждой на лучшее будущее, которое еще вчера казалось таким туманным.
— Ты что, заказала на вечер столик в «Табло уан»?
— Да, — кивнула я. — Пришлось воспользоваться твоим именем, чтобы попасть туда. Но Бретт пригласил меня на обед, и я хотела выбрать место, связанное с тобой.
— Я заказал столик для нас с Айерленд на то же время. Мы к вам присоединимся.
При этих словах я неловко дернулась, и член Гидеона внутри меня сразу напрягся.
— Хм… — начала я.
— Расслабься. — Он явно сконцентрировался на более приятных вещах. — Это будет даже забавно.
— Ну да, ты прав.
Гидеон приподнял меня и уложил навзничь, а сам лег сверху.
— Доверься мне.
Я уже собралась было ответить, но он, закрыв мне рот поцелуем, с удвоенной энергией продолжил остановленный на время половой акт.
* * *
Итак, одевшись и приняв душ в квартире Гидеона, я поспешила к себе за сумочкой с таким видом, словно вовсе ни от кого не прячусь. Гидеон, спасибо ему большое, позаботился о том, чтобы в ванной было достаточно косметики, которой я привыкла пользоваться, а в гардеробной — одежды и белья моего размера на все случаи жизни, так что мой собственный шкаф оказался вообще без надобности.
Конечно, мне столько даже и не требовалось, но в этом был весь Гидеон.
Я как раз споласкивала кружку из-под кофе, когда в кухню, застенчиво улыбаясь, вошел Трей.
На нем были спортивные штаны Кэри и вчерашняя рубашка, и, похоже, он чувствовал себя совсем как дома.
— Доброе утро.
— И тебе того же. — Я поставила кружку в посудомойку и повернулась к нему: — Трей, я рада была видеть тебя с нами в ресторане.
— Да уж. Повеселились на славу.
— Кофе? — спросила я.
— С удовольствием. А то я как сонная муха, а мне пора на работу.
— Я все эти дни тоже была никакая, — налив ему кофе, призналась я.
Он взял кружку и приветственно поднял ее:
